Вначале были рассказы Олега Огурцова о его любимом педагоге по живописи в Елецком училище. А потом я увидела работы Виктора Семеновича и поняла, что учиться у него действительно стоило. Работы поразили меня колористическим совершенством, нестандартностью композиционного строя и, помимо всего, – каким-то необъяснимым очарованием. Я и сейчас не могу его объяснить, да и не пытаюсь. Это как объяснить музыку.

Мы познакомились и довольно скоро подружились. Приезжая в Москву, Виктор Семенович часто останавливался в нашей мастерской, и мы наслаждались его обществом. Он был немногословен, но очень точен и эмоционален.

Потом была персональная выставка Виктора Семеновича на Тверской, и я получила глубокое наслаждение от его натюрмортов, простых, незатейливых интерьеров, окон, пейзажей, особенно от зимних. Каждая работа казалась неожиданным чудесным явлением.

Было еще много встреч, в том числе на творческих дачах (Байкал, Академичка), на больших общих выставках, так называемых «Зональных», где искусствовед, помню, жаловался: «Вот Сорокина повесишь, и рядом никто не держится…».

Виктор Семенович был совершенно равнодушен к командным должностям, премиям, наградам… Он явился для меня светлым примером, подвижником, весь смысл жизни которого был в живописи.

Таким оставался всегда и везде… и во Франции, куда нас повез галерейщик и музыкант Эдмонд Розенфельд. У меня в мастерской Эдмонд увидел работы Сорокина, моментально влюбился в них и захотел навестить такого невероятного художника. Мы сели в машину Эдмонда и покатили в Липецк, где жил Виктор Семенович. Нашли по адресу небольшой старый дом, со старым садом, где в землю, краску и траву врос старый мольберт.

Виктора Семеновича не было дома. Мы поднялись на веранду и тут вдруг из большой облупленной миски поднялась большая лохматая коза и стала бодать элегантного красавца-француза, видимо, желая прогнать его с веранды, уж очень он был там не к месту.

Тут появился Виктор Семенович, утихомирил козу и пригласил нас в дом. Там мы провели весь день, разбирая и обмеряя работы, часть из которых принесли с чердака, и старательно отчищали от голубиного помета. Розенфельд купил все и пригласил нас в длительное путешествие по Франции.

Через неделю мы были уже в Париже, где осмотрели музеи, галереи, дворцы и другие достопримечательности, потом сели в машину Эдмонда и началось путешествие.

Конечно, хождение по музеям вместе с Виктором Семеновичем было мне необыкновенно интересно. Его отношение к отдельным художникам, к отдельным работам и целым направлениям было необыкновенно эмоциональным и увлекательным. Ехали мы через всю Францию по каким-то замысловатым маршрутам. Смотрели маленькие провинциальные городки, величественные старые замки, парки, старые каменные мосты…

Сан-Прованс, город Сезанна, так впечатлил Виктора Семеновича, что он сказал: «А Сезанн был не дурак… Я бы тоже хотел здесь жить».

Приехали в Казариль, горное поселение – 1000 метров над уровнем моря, – все состоящее из больших каменных домов. Нам отвели дом, которому 450 лет, в нем сохранились камины, мебель, аксессуары того времени. Это было изумительно…

У Розенфельда в Казариле было два дома, и во втором мы постоянно собирались за столом. Эдмонд баловал нас устрицами, и однажды привез бутылку арманьяка, очень коллекционного, уверял, что такой напиток пили мушкетеры. Виктор Семенович попробовал и тихо сказал мне, пользуясь тем, что Эдмонд не понимает по-русски: «Что-то этот аммиак мне не нравится».

В Казариле Виктор Семенович написал много красивых работ. Мастерские у нас были рядом, и мы постоянно смотрели работы друг друга.

И у меня и у Виктора Семеновича Розенфельд снова все купил, и через десять дней мы поехали в Париж уже новым маршрутом, через Канны и Ниццу с заездом в Монте-Карло. Азартный Виктор Семенович хотел поиграть в казино, но нас не пустили – мы были в джинсах, а там нужны фраки.

Да, еще у Семеныча в Казариле образовался один пламенный поклонник – потомок итальянских вельмож, которые не «сработались» с Муссолини и убежали во Францию. Звали его Даниэль, очень приятный молодой человек. Он повез нас всех еще выше в горы, где у него совсем огромный четырехэтажный замок. Даниэль был в таком восторге от Семеныча, что предложил ему приехать, пожить у него, поработать… Сказал ему, что даст ему дом побольше своего! Виктор Семенович ответил: «Ну конечно приеду, ведь у нас паспорта еще на несколько лет!»

Все это было, как сказка, но однажды, когда мы гуляли вечером по Казарилю, Виктор Семенович сказал: «А у нас в деревне веселей…». Вот так.

Сейчас мне не часто приходится видеть работы В. Сорокина, но даже глядя на репродукции, я снова и снова понимаю – это был художник не просто высокоодаренный, но обладавший каким-то своим высоким и прекрасным миром, которому он знал цену, который берег, которым никогда не поступался.

И я благодарна судьбе, что она подарила мне дружбу с этим удивительным человеком и уникальным, прекрасным художником.

25.05.2012