«Благодари каждый миг бытия и каждый миг бытия увековечивай. Смысл – не в Вечном, смысл в Мгновениях. Мгновения-то и вечны, а Вечное – только «обстановка» для них. Квартира для жильца. Мгновение – жилец, мгновение – «я», Солнце».
(24-го декабря 1912)
В.В. Розанов. Листва [1]
По удивительному совпадению Виктор Семенович Сорокин родился в Москве на следующий день после написания строк, приведенных в эпиграфе. Они звучат как напутствие художнику. Он родился в светлый праздник Рождества Христова. Со светом в душе прожил отпущенный срок. Его безмятежное детство длилось недолго, в 1917 году он потерял родителей. Но память сохранила ранние впечатления как представление о должной жизни. Избранник судьбы, он не был ею оставлен, она передавала Виктора из рук заботливых родственников в руки умных и добрых воспитателей в детском доме, талантливых педагогов в трудовой коммуне, выдающихся мастеров в художественном институте. Судьба его берегла, а он умел ее слышать и был ей покорен. Несмотря на испытания, выпавшие на его долю, он жил в ладу с миром, жил полнокровно, но словно мимо того или параллельно с тем, что не считал истинно важным. Он был целиком захвачен живописью, а искусство его служило прославлению вечных ценностей – жизни, красоты и любви. Это была миссия художника, посланного нести гармонию в мир, теряющий человечность. Сорокин был предан своему призванию на протяжении всего творческого пути. Искусство он понимал как проявление Божественного начала и служение ему не допускало фальши.
Вначале были рассказы Олега Огурцова о его любимом педагоге по живописи в Елецком училище. А потом я увидела работы Виктора Семеновича и поняла, что учиться у него действительно стоило. Работы поразили меня колористическим совершенством, нестандартностью композиционного строя и, помимо всего, – каким-то необъяснимым очарованием. Я и сейчас не могу его объяснить, да и не пытаюсь. Это как объяснить музыку.
Он был на высоте
Мы все казались себе жутко молодыми, пока был жив Виктор Семёнович. Он был старше меня на тридцать восемь лет! А познакомился я с ним, когда мне было всего десять. Только вдуматься, до какого почтенного возраста дожил человек, сохранив при этом острый глаз и творческий потенциал! Когда Сорокин ушёл от нас, липецкое художественное сообщество сразу лишилось чего-то самого главного, лишилось ориентира, вожака. Мы – среднее поколение – тут же оказались в иной весовой категории, перейти в которую были не готовы, да и не помышляли об этом.
В 1985 году я случайно, хотя ничего случайного не бывает в жизни, попал в Дом творчества на Байкал. И руководителем нашей группы оказался Виктор Семенович Сорокин. Я знал художника Ивана Сорокина, о Викторе Сорокине, да еще из Липецка, мне ничего не было известно. Старостой группы назначили меня.
Мы приехали в холодное время – поздней осенью, на два месяца. В ноябре было до 25 градусов мороза. И мы в этих условиях писали. Виктор Семенович прибыл в полной боевой амуниции: валенки чуть не по пояс – мужичек с ноготок, – шапка, телогрейка, какие-то рукавички с дырочками.
В 1957 году в Липецк были приглашены мастера, среди которых был Виктор Семенович Сорокин, для организации областного отделения Союза художников. В следующем году к ним присоединились молодые выпускники училищ, в том числе и я. Конечно, мы понимали, что Сорокин исключительно талантливая личность. Но настоящей цены ему тогда не знали. Мы просто видели, что это не наш уровень, что это уровень большого мастера. Понимание Сорокина обреталось нами по мере нашего профессионального и человеческого становления.
В елецком периоде жизни Виктора Семеновича Сорокина редкой удачей было то, что он попал в художественном училище к детям, или дети попали к нему. Это были в основном деревенские ребята. Он им, совсем не ориентированным в искусстве, говорил, куда идти. Тогда никто не понимал значения этого…
Имя Виктора Семеновича Сорокина, его искусство, память о нем действуют как мощный стимулятор твоих собственных поисков правды и совершенства. Он был велик талантом, скромен и беззащитен в жизни. За жизнелюбием и уравновешенностью пряталось его интеллектуальное одиночество. Среди всех нас, окружавших его, не было личности, равной ему. Он был один! В творчестве он мог соперничать только с самим собой.
К Виктору Семеновичу Сорокину нужно относиться как к чуду природы. Он был чудо природы во всем: в своем поведении, в своей жизни, разумеется, в своем творчестве. Вот мы находимся в окружении его картин, и каждая из них – чудо. И к художнику проникаешься такой любовью! Каким же замечательным должен быть человек, чтобы написать такие натюрморты, пейзажи? Радуешься тому Божьему замыслу, который в нем проявился.
Мне как деревенскому мальчишке повезло. Первое мое счастье – что поступил в Елецкое художественное училище. Второе счастье – что с 1-го курса учился у Виктора Семеновича Сорокина. Он сразу притянул своей непосредственностью, добротой, своим примером. Было видно, что с этим человеком можно связать свою судьбу. Все годы учебы он был для меня эталоном. Таким и остается по сей день.
Собирательством я занимаюсь чуть ли не с детства, интересовался искусством 19-го века, начала 20-го. Сорокина, конечно, знал, бывал на всех выставках. Вокруг Виктора Семеновича я ходил лет 7-8, не мог понять его творчества. Но потом я приобрел одну его работу, и этот многолетний багаж подступа к Сорокину не прошел даром. Я пригласил художника в Елец. Он стал приезжать ко мне. Теплые отношения с Виктором Семеновичем – а они завивались стремительно – родили мысль о создании музея Сорокина в Ельце. И это удалось, правда, с большими трудностями: чиновники никак не могли принять идею частного музея.
В. С. Сорокин в искусстве и жизни
Мы были знакомы и дружны с Виктором Семеновичем Сорокиным без малого двадцать лет. Мне очень дорога память о нем, ценны мгновения его жизни, очевидцем которых мне довелось быть. Меня не перестает волновать уникальность таланта, мировосприятия, философия этого художника и человека, прошедшего долгий жизненный путь почти через весь ХХ век и сохранившего абсолютную природную естественность.
Об учителе
В послевоенном 1949 году я поступил в Елецкое художественное училище. Преподавателем по живописи был В.С. Сорокин, недавно окончивший с похвалой Московский художественный институт им. В.И. Сурикова. Более этого студенты о нем ничего не знали. Небольшого роста, в коричневом костюме с ярким галстуком цвета кобальт зеленый, веселый, скромный, простой. Он входил в помещение, где мы занимались живописью, с газетой в руке, останавливался у окна и наблюдал нашу работу, похваливая наши старания. Кое к кому подходил, брал кисть у студента и поправлял, объясняя точным образным языком.
Не потому ли Виктор Семенович Сорокин сохранил душу ребенка, что он родился в день Рождества в белой, запорошенной снегом Москве? Несомненно!
В настоящее время, в возрасте 88 лет, Виктор Семенович Сорокин продолжает работать в своей мастерской в Липецке. Его вкус к жизни, интерес к материи, к свету остались нетронутыми. Его огромная чуткость прочитывается в его работах так же, как и в его сверкающих, лукавых глазах.
Путь художника… Каков он? Тернист и полон лишений или благополучен, увенчан славой и почестями? Пройти его достойно, достичь великой цели не сбившись, не размениваясь на сиюминутные радости, дано не многим. Виктор Семенович Сорокин прошел свой жизненный и творческий путь, не предав себя, сохранив чистоту и первозданность в отношении к творчеству, не отступив от Служения Искусству ни на шаг.
Летом 1941 года, когда началась война, мне предложили поработать на маскировке заводов в бригаде студентов изоинститута, а я училась в институте ДПИ. Очень симпатичные ребята, в их числе был Сорокин Виктор. Нам выдали ведра, краски, кисти громадные. Мы рисовали деревья на крышах московских заводов. Витя Сорокин произвел на меня очень хорошее впечатление: он был спокойный, улыбчивый, веселый, на всякую шутку и остроты ребят отвечал улыбкой, но не громким смехом, а так, улыбался. У него был исключительный музыкальный слух. Он очень хорошо насвистывал известные и неизвестные мелодии: просто стоит, что-то делает и свистит.
Каким я помню Сорокина по елецкому училищу? Конечно, он не рожден был педагогом. Отдельные его замечания помню. Подходил и очень немногословно говорил: здесь чуть холоднее, здесь чуть теплее, чуть темнее, чуть светлее.
Отец
Отчетливо помню отца с очень раннего возраста – лет с двух, может, и раньше: яркое одеяло, лоскутное, и он пишет акварелью в маленьком альбоме. Кисть наносит не четкую линию, а жидкую краску, на белой бумаге появляется что-то. Ничего не было, и появляется лоскутное одеяло! Невозможно, но оно возникает. Непонятно…
Творчество Виктора Семеновича Сорокина заставляет понять, что такое искусство. Оно вызывает потребность создавать свое, столь же трепетное и правдивое. Но так, как пишет он, – доступно лишь ему: столь просто говорить о сложном. По-моему, мы испытываем сейчас дефицит обыкновенного. Он научил любить обыкновение, простое, как земля, трава, роса… Его произведения всегда заряжены содержанием, эмоцией. И это передается зрителю. Я ему говорил: «Сколько же надо прожить, чтобы стать таким молодым!»
Мое знакомство с Виктором Семеновичем Сорокиным произошло в 1987 году в книжном магазине. Перед поступлением на художественно-графический факультет пединститута я решила что-то почитать о живописи, о которой не имела ни малейшего представления. Взяла со стеллажа альбом, первый попавшийся. Написано – «Виктор Сорокин»1. Открываю и говорю себе: «Ну, мазня, ну, мазня!». Да еще печать не качественная… Закрыла… и купила. Еще раз дома посмотрела и отложила. Так эта книжка у меня и лежала.